В подарок моей милой Скае)))

[Lancovita]

Ская, дорогая, еще раз с Днем Рождения! Как и договаривались, это мой скромный подарок тебе)

Новая Игра Тысячелетнего Графа. Кукла Тикки Мика.
Глава 7
Когда враг становится союзником.

Айзек сидел в темной гостиной и глядел в огромный хрустальный шар, в котором показывалось все, что пожелал бы увидеть король нечисти. Сейчас в нем отражалась ожесточенная битва в маленьком немецком городке Шведт. Демон, откинувшись на спинку кресла и потирая подбородок рукой, заинтересованно наблюдал, как эта удивительная экзорцистка непонятного возраста, но с внешностью шестнадцатилетней девушки, в очередной раз мгновенно превращается в воду, брызгающую в разные стороны из-под цепей Жаклина, тем самым уходя совершенно невредимой из-под всех опасных атак Черного Часовщика. Тот был уже практически на взводе, ощущая свою беспомощность и явно не понимая, как можно уничтожить саму стихию, в которую обращается Шийна, а она только и знай - вновь и вновь оставляет колдуна с носом.
«Она еще ни разу не нападала на него, - задумчиво рассуждал про себя Айзек. – Она лишь ловко уходит с линии его атак. Что это: проявление некой формы трусости и неумения в бою или особая тактика, которой и я не ленюсь изредка пользоваться? Узнать все слабые стороны противника, дать ему расслабиться или, наоборот, завестись, дождаться того момента, когда его атаки дадут некий сбой, и внезапно напасть? Не думаю, что сейчас у девчонки есть время на составление подробного плана: она еще новичок в таких делах, в голове ее нет ничего, кроме раздражающего сумбура. Наверняка она действует по наитию – вот и все...».
-Чего тебе, Ванити? – лениво поинтересовался демон, приглаживая волосы рукой.
Малиновая дама, которая змеей скользнула в бесшумно открывшуюся дверь в гостиной, недовольно поджала губы. Наверное, она надеялась на эффект неожиданности своего появления. «Как была дурой, так ей и осталась, - пришел к неутешительным выводам Айзек, даже не поворачиваясь к колдунье. – Если бы не ее шикарные способности по превращению мертвецов в послушных зомби, я бы давно убил ее к чертовой матери, чтобы под ногами не путалась и не мешала».
- Я пришла, чтобы сказать о возвращении Луи вместе с пленниками, - некрасиво растягивая слова и явно считая это весьма сексуальным, сказала Ванити, становясь сзади кресла, в котором вальяжно развалился демон, и наклоняясь к самому уху своего господина.
-Вот как? - Айзек сразу же потерял всякий интерес к сцене, разворачивающейся в недрах хрустального шара, и поспешно встал с места. – Что ж, думаю, мне нужно проведать наших гостей. Они в сознании?
-Что ты, они все в отключке, - жестоко усмехнулась Ванити, верной собачкой бросившись за удаляющимся из гостиной демоном. – Несмотря на свой простецкий вид, Луи просто великолепен. Он так отделал их, что они еще долго не смогут прийти в норму. Если вообще это в принципе возможно после такого.
-Не преувеличивай, - пренебрежительно отмахнулся Айзек, выходя в длинный, тускло освещенный факелами коридор замка. – Где вы их оставили?
-На входе бросили, - пожала плечами Ванити. – И Луи сам сторожит свою добычу, ожидая твоих распоряжений.
-Бросили на входе? На пол, что ли? Как нелюбезно, - поморщился демон и, недолго думая, приказал:
-Иди и любыми способами приведи их в сознание. Потом отбуксируй их в малый круглый зал в Западной Башне. Я буду ждать их там…– по обескровленным губам Айзека скользнула улыбка, не предвещающая ничего хорошего.
-Но, Айзек! – растерянно окликнула его Ванити, останавливаясь у подножия лестницы, ведущей на верхние этажи замка, и глядя в спину поднимающегося по ступенькам демона. – Ты не считаешь это глупым: сначала приказать вырубить их, а теперь распорядиться об их комфорте и полном пребывании в сознании?
-А ты не считаешь это глупым: в столь малом возрасте, как у тебя, иметь такой прогрессирующий склероз, присущий древним старухам? – презрительно отозвался тот, останавливаясь на середине лестницы и неохотно оборачиваясь назад. – Я ничего не упоминал о нанесении им каких-либо ран, потому что для меня было главным только их присутствие здесь на одном из промежутков времени. Это была лишь твоя инициатива.
-Я... – начала было возмущенно Ванити, уперев руки в бока, но Айзек, смерив ее уничтожающим взглядом разом покрасневших глаз, заставил ее замолчать.
-Не перечь мне, милая, - тихо, но с угрозой произнес демон, отворачиваясь от колдуньи и возобновляя свое восхождение наверх. – Ты знаешь, чем это в итоге кончается.



************************


-Как тут у нас дела, Адам? – мрачно поинтересовался демон, распахивая двери в небольшой круглый зал.
Он уже заранее знал ответ на свой вопрос, но все же надеялся, что что-нибудь в этом мире за несколько часов изменилось, и в нем начали происходить чудеса без применения магии так таковой.
- Никак, - с такой же интонацией, что и Айзек, откликнулся Тысячелетний Граф, стоя около одного из окон и напряженно вглядываясь в темноту внутреннего двора замка.
Демон чуть не сплюнул. Все-таки порой он бывает наивным, как ребенок. Чудеса без магии… Ну да, как же, размечтался.
Эйджил Фолкински сидела в кресле, чуть съехав спиной по его мягкой спинке, прямо напротив входа в зал. Глаза ведьмы были закрыты, дыхание вырывалось из ее груди тяжелыми толчками, со свистом, через крепко стиснутые зубы. В уголке ее рта и дальше, на подбородке, запеклась темно-алая кровь, лицо девушки блестело от пота.
Проклятье продолжало объединяться с телом бывшей экзорцистки: черные, страшные узоры, говорящие о присутствии темной материи в ее крови, уже покрыли руки и шею Главной.
-Кто ее пытал? – чуть скривившись, поинтересовался Айзек. – Ванити?
- Да, - кивнул Тысячелетний Граф, барабаня пальцами по подоконнику. – Неужели ты не узнаешь ее стиль?
-Узнаю, как же иначе, - презрительно бросил демон. – Не подпускайте эту умалишенную к нашей милой гостье, не то она от нее ничего не оставит. Мне не нужны проблемы с нашим Ромео, да и сам бы я не хотел портить такую красоту… Что за проворная баба: всюду успевает, всюду сует свой нос, даже туда, куда ее не просят?! Пора бы ей его нам укоротить.
- Возможно, но разве сейчас тебе это надо? – устало поинтересовался Адам, то есть, Тысячелетний Граф, зашторивая окно и отходя от него на пару шагов. – Меня, например, на данный момент беспокоит лишь то, что нам необходимо узнать, где чертовы экзорцисты спрятали вышедшего из-под контроля мальчишку, а эта ведьма молчит, несмотря на все пытки, произведенные над ней!
-О, да, она такая, - криво улыбнулся Айзек, подходя к Эйджил и опускаясь рядом с ее креслом на корточки. – Вся в мать. Точно и не вспомню, что нам было нужно от Лары в тот день, но… Итог один и тот же: она тоже вот так вот молчала, истекая кровью, и лишь кидала на меня полные ненависти взгляды исподлобья… Ну, что, Фолкински, не понимаешь по-хорошему?
В ответ девушка лишь презрительно поджала губы, продолжая наблюдать за всеми его действиями из-под опущенных ресниц.
-Какие мы гордые, даже разговаривать со мной не хотим… - заметил король нечисти, осторожно касаясь указательным пальцем побелевших костяшек ее рук, которыми она из всей силы впилась в подлокотники кресла. – Или не можем?
- Иди к черту, сукин ты сын, - каждое слово давалось ведьме с трудом, но она все-таки сумела выдавить их из себя, под конец искривив губы в какой-то совсем уж сумасшедшей улыбке – она могла принадлежать серийному убийце, которого зажали в угол и заставили чувствовать все то, что чувствовали его жертвы.
-…Хотя ты и есть убийца, - в слух закончил свои мысли Айзек, внимательно рассматривая лицо Эйджил. – В той или иной степени – но есть. Как бы ты это, быть может, и не отрицала. С десяти лет тебя учили хладнокровно вонзать клинок меча в тела своих врагов, будь это, скажем, зомби или хиленький темный колдун. Сначала ты сама не могла поверить, что в принципе убиваешь живых существ: ты плакала по ночам, горько, громко, безутешно, глядя на свои вроде, как и чистые руки, но по локоть замазанные в чужой крови… А потом тебе стало все равно, не так ли?..
-Заткнись, - прошипела Эйджил, широко распахивая глаза и с яростью глядя на продолжающего глумиться над ней демона.
-… Сначала ты пыталась оправдать себя, аргументируя свои поступки тем, что у тебя просто нет выбора, ты экзорцист и должна избавлять эту и без того грешную землю от темных тварей, кто бы они не были, а потом ты и об этом забыла. Ты просто убивала. Как хладнокровное животное, позабыв, что от рождения ты человек, живой, теплый… С сердцем!
-Закрой свою пасть! – по слогам выплюнула ведьма, все сильнее сжимая подлокотники кресла руками с набухшими от напряжения венами.
Айзек прекрасно знал, что если бы Фолкински сейчас не была в таком дерьмовом состоянии, то она просто бы разорвала его на жалкие клочки. «Хотя нет, - оскалился демон, - не зря я все-таки король всей этой швали!» - и продолжил свою, психоделическую пытку.
-Однако чего это я тебя так занижаю? У животного нет ни капли жалости, а ее мизер у тебя все-таки присутствует: ты не любишь убивать медленно, со вкусом, наблюдая, как твой противник бьется в предсмертной, мучительной агонии у твоих ног… Твой стиль – быстрое, почти незаметное движение – и все, после этого жизнь твоего врага обрывается, - ехидно прошептал он, наклоняясь к ее уху и посмеиваясь. – Я наблюдал за действиями тайного подразделения, за экзорцистами, которых они отправляли на миссии, и ты всегда была на высоте. Четкий, прозорливый ум, превосходная тактика боя, изумительная стратегия – настоящий лидер. Это у тебя от отца, да.
Эйджил, делая над собой большие усилия, чуть повернула голову в его сторону и опустила глаза на его лицо. Демон, опершись локтями о подлокотник кресла, в котором она сидела, и опустив подбородок на сцепленные замком пальцы, ядовито подмигнул ей.
-И что теперь, сволочь? – процедила она со страшной усмешкой, преобразившей ее лицо до неузнаваемости. – В этой комнате нет святых.
- Упаси Господь – или что там у вас в таких случаях говорят? – скривился Айзек. – Святых здесь действительно нет. Если бы они были, я, как минимум, был бы очень удивлен. Знаешь, есть очень хорошее изречение философа эпохи просвещения, но я, к сожалению, не помню, как его там звали: в этом мире не может быть святых, ибо каждый человек хоть раз в своей жизни совершил непростительную ошибку, а святые на такое ужасное деяние не способны. Я, конечно, слегка его исковеркал: сама понимаешь, я не старался зазубрить слова этого дяденьки наизусть, но суть изречения от этого ни капли не изменилась.
-Твоя единственная и самая жуткая ошибка состоит в том, что ты родился на свет. Остальное по сравнению с ней – это дерьмо на палочке, не более, - презрительно выплюнула Эйджил ему в лицо, резко дергая головой.
-Быть может, ты была бы права, если бы я действительно явился на свет, - насмешливо фыркнул демон. – Однако там, где родила меня моя матушка, большие проблемы с энергообеспечением. Электричества до сих пор не провели – жалость несусветная: заморочился уже газетки под трепыхание свечи читать!
-Идиот… Ну просто…Идиот, - с уничтожающей ухмылкой сделала вывод Эйджил, в изнеможении откидывая голову на мягкую спинку кресла и чуть прикрывая помутневшие от боли глаза.
-Ну, в семье не без урода, - философски заметил Айзек, легко поднимаясь с корточек и поворачиваясь к мрачно наблюдающему за их беседой Тысячелетнему Графу. – Адам, будь так любезен, пока я мило болтаю с нашей дорогой гостьей, найди эту дуру Ванити и скажи ей, чтобы они уже начали буксировать наш «ультиматум» сюда. И да, кстати, все забываю тебе сказать за этой суматохой: человеческая оболочка идет тебе намного больше, друг мой, ходи так чаще, умоляю. Тот толстяк, в которого ты так любишь превращаться, меня раздражает, честное слово.
Статный мужчина лет тридцати восьми с густыми, светло-каштановыми волосами и короткой щетиной на квадратном подбородке, одетый в строгий, черный смокинг, лишь ухмыльнулся и одарил демона насмешливым взглядом золотистых глаз из-под тускло блеснувшего пенсне, а потом бесшумно скрылся за дверью в темный коридор.
-Что за ультиматум, демонское отродье? – чуть отдышавшись и немного придя в себя, ухмыльнулась разбитым в кровь ртом Эйджил. – Что ты там узнал такого, чего я терпеть не могу? Докопался до того, что я ненавижу теток в балетных пачках, и теперь решил устроить мне бесплатное балетное шоу с этими коровами в белом?
-Для человека, которого мучает мощь проклятья, ты слишком много болтаешь, не заметила? – с любопытством осведомился Айзек, отходя от нее на пару шагов и становясь в позу художника, любующегося своей еще не совсем законченной картины.
-А я привыкла к нему за долгие годы нашего соседствования в одном теле. Так что можешь забыть о душещипательных сценах в твоей голове, где я верещу от боли, извиваясь на полу, - ощерилась ведьма, с трудом усаживаясь в кресле более ровно. - Единственное, что заставляло меня изнемогать и долго приходить в себя после окончания «банкета», - поведение твоей сумасшедшей бабы. Что это за сумасшедшее малиновое создание, а, Айзек? У тебя что, нормальные подданные кончились, и ты из безысходности купил ее на рабском рынке в период распродажи: «Все по десять центов»? Зачем тебе такие истерички в строю, демон? Она в процессе пыток, кажется, забыла, что от нее требуется, и начинала бить меня, как только я открывала рот. Айзек, не порядок: может, я еще где-то в середине собиралась выдать своих союзников и родных с потрохами, а это малиновое нечто постоянно затыкала меня?
Айзек скривился в ответ. Если уже твои противники упрекают тебя в дурном вкусе в области выбора слуг, то это все-таки что-то значит. «Она меня позорит».
-Убери эту психопатку из своих приближенных, царек нечисти, - с насмешкой добавила Эйджил, морщась, отхаркиваясь и плюя на пол сгусток крови, застрявший у нее до этого в горле.- Знаю, что сдохну скоро, не дождавшись освобождения, знаю, что попаду в ад – в райские сады таким, как я, поубивавшим сотни живых существ, дороги нет -, так я замолвлю за тебя там словечко, если сделаешь это. А то даже сражаться с товарищами, явно сбежавшими из ближайшей «дурки», остальным стыдно будет.
-Твоя правда, - согласился демон, раскачиваясь с пятки на носок, - но что поделать: она полезна, как шикарный изготовитель зомби! Они у нее высшего сорта получаются – что ж делать, профессионалы в таком деле на дорогах не валяются! Приходится терпеть ее выходки.
Ведьма лишь усмехнулась в ответ, отворачиваясь и вновь закрывая глаза. Чтобы она не говорила, с каждой секундой ее сознание все слабее и слабее.
Айзек внимательнейшим образом наблюдал, как черные узоры на шее Главной, словно гремучие змеи, медленно ползут к ее лицу, и думал, что если Тысячелетний Граф не появится с «ультиматумом» с минуту на минуту, то для продолжения шоу демону придется предпринять какие-то меры.
-Скажи, Фолкински, - голос короля нечисти звучал во внезапно наступившей тишине, как раскат грома, - что там насчет ведьменской участи в области любви, м? Это правда, что вы, светлые колдуны, не можете спокойно смотреть на мучения своего избранника, так как, например, вся его боль вскоре станет вашей, и долго не живете после его смерти?
Тяжелое дыхание Эйджил на секунду прервалось, и она медленно повернула голову в его сторону. Впервые за все время, проведенное ведьмой в замке демона, в ее глазах появилось нечто, напоминающее испуг.
-Тебе какое дело, шваль? – тихо спросила она, внимательно глядя на него.– Что ты задумал?
Айзек с довольным выражением лица прицокнул языком.
-Считай пока это здоровым интересом, присущим любому живому существу, милая моя… Так, значит, слухи оказались правдой? Как мило! И еще один вопросик, душа моя: а после извлечение из колдуна Силы вот эта практически наркотическая зависимость от избранного человека остается?
Зрачки Эйджил конвульсивно дернулись. Она неотрывно смотрела на дверь из зала, за которой постепенно нарастал шум.
Она все поняла.
-Гореть тебе в аду… синим пламенем, чертов демон, - побледневшими губами прошипела ведьма, даже не повернувшись к беззвучно хохочущему Айзеку. – И не за все твои грехи, сволочь, а за трусость, которую ты сегодня проявил сполна!
- Ты считаешь меня трусом? – удивленно поднял брови демон. – Могу ли я поинтересоваться: почему?
- Да потому, что только последний трус вместо того, чтобы самостоятельно пробивать защиту противника, ищет в ней уже существующую брешь, - оскалилась Эйджил.


********************

-Эта дама чересчур болтлива, - прошептал Алистар, поднимаясь по лестнице к высоким дубовым дверям в Западный малый зал и чувствуя, как острие арбалетов стражи, которая была приставлена к ним конвоем, замерли в нескольких миллиметрах от его спины. – Не понимаю, как ее здесь все терпят?
- Постарайся не слушать, что там она мелит, Крорик, - усмехнулся Лави, шагая рядом с ним. – Вообще: абстрагируйся от ее голоса, а то ты так с ума сойдешь!.. Черт, так чешется щека, а я даже дотянуться до нее не могу! Зачем связывать нас чуть ли не по рукам и ногам, если все равно вести над нашими телодвижениями постоянный контроль?! – будущий Историк обернулся и блеснул не закрытым повязкой глазом в строну идущего невдалеке от них Шерила.
Тот тонко улыбнулся рыжему, сделал плавное движение рукой, и голова экзорциста сама по себе вернулась в «исходное» положение. Лави тихо чертыхнулся, а Луи показал Желанию Ноя большой палец в знак одобрения его действий. Камелот лишь пренебрежительно махнул рукой, тщательно пряча самодовольное выражение на лице: мол, я и не только это умею.
- Я не могу не слушать ее, - тяжело вздохнул вампирообразный экзорцист. – Возможно, потому что слишком сильно напряжен. И она такие вещи говорит…
-Мне больше интересно то, что с нами собираются делать, - заметил Чаоджи, исподлобья глядя на приближающуюся дверь. – Эта женщина говорит, что главный демон устроит нам встречу с госпожой Эйджил – и это больше всего волнует меня. Зачем? Вряд ли для милой дружеской беседы!
-Это точно, дружище, дискутировать с умным видом мы там точно не будем, - хмыкнул Лави, рассматривая ступени под ногами. – Скорее всего, им что-то надо или от нас, или от Эйдж, поэтому могу дать девяносто девяти процентную гарантию, что нас будут тупо бить, чтобы мы раскололись!
-То есть пытать? – уточнил Чаоджи, хмурясь.
-Ну, если тебе так больше нравится… Эй, Аллен, может, скажешь что-нибудь? А то идешь где-то в сторонке, как не родной!
Вокер, который действительно шел от остальной компании в нескольких метрах, поднял изнеможенное лицо на будущего Историка и попытался выдавить свою милую улыбку, ассоциирующуюся у всех черноорденовцев именно с седовласым экзорцистом.
- Извини, Лави, но я лучше промолчу! – устало отозвался он.
- Вам плохо, господин Аллен? – встревоженно спросил Чаоджи, подаваясь вперед, чтобы рассмотреть юношу за спинами товарищей.
- Да, не очень-то хорошо, - сдавленно признался Вокер, опять отворачиваясь от них. – Голова просто раскалывается… Но это пройдет, это после того, как меня уронили с крыши той развалины.
Луи, Обман Ноя, являющийся главным действующим лицом в той малопривлекательной сцене, усмехнулся. «Все этот Ной слышит, - с недовольством подумал Лави. – Или… слышит то, что напрямую связано с ложью, ведь название его обязывает?! - будущий Историк с тревогой покосился на вновь притихшего Алена. – Если так, то… что с тобой?»
- Думаешь, пройдет? – весело затараторил рыжий. – Ну, что ж, будем надеяться!
-Спасибо, Лави, - откликнулся седовласый экзорцист, не поднимая головы.
Крори тяжело вздохнул.
- Тебе не кажется, что ты слишком много веселишься? – уныло поинтересовался Алистар, обращаясь к будущему Историку. – Вроде бы не с чего нам хихикать. Мы ранены, идем лишь благодаря желанию того кудрявого Ноя… В зале нас ждет вовсе не чай с крендельками… А ты так и сияешь!
-Вы мазохист? – соизволил немного пошутить Чаоджи, поддакивая клыкастому товарищу.
Канда, который шел впереди них и все это время так же молчал, как и Аллен, повернулся и мрачно уставился на Лави.
- Они дело говорят, глупый кролик, - процедил он. – Закрой рот, меня уже от твоей трескотни тошнит!
-Лучше бы тебя тошнило от трескотни той малиновой барышни! – чуть обиделся тот.
-А меня и тошнит. Ты же как масло в огонь подливаешь! – тихо прорычал мечник. – Так что, заткнись, болван!
Лави хотел было уже что-то сказать Канде в ответ, но тут Чаоджи шикнул на него.
-Вы только послушайте… Нет, вы действительно послушайте, что она болтает! – в ужасе пробормотал экзорцист, кивая на Ванити, которая, не замолкая ни на секунду, неслась впереди процессии, подобрав юбки пышного розового платья и перепрыгивая по две ступени.
-… Вы поймете, что такое, перечить Айзеку! После того, что мы сделаем, она не сумеет укрыть от нас правды! Она сама, сама будет кричать нам ее!..
-Ничего она вам не будет кричать, - жестко усмехнулся Канда, резко прерывая ее.
Ванити замерла, так и не ступив ногой в босоножке мерзкого малинового цвета на ступень лестницы, и медленно повернулась к ухмыляющемуся мечнику.
-Ты что-то сказал, красавчик?
-Если не слышишь с первого раза, почисти уши, а я сто раз одно и то же повторять не буду.
-Нет, нет, подождите! – Ванити театрально всплеснула руками в перчатках нежно-розового цвета и обвела остановившуюся вместе с ней процессию вопросительным взглядом. – Действительно, что он сказал? Я просто не услышала!
-Он сказал, что девчонка ничего не расскажет нам, даже если мы убьем их на ее глазах! – лениво ответил Шерил, зевая и аккуратно прикрывая рот ладонью.
Тысячелетний Граф, который уже давно поднялся по ступеням вверх и теперь ждал их у самых дверей в зал, неодобрительно скривился. Сейчас эти придурки охотно разболтают мальчишкам все их планы и даже не подумают, что в принципе им надо молчать.
Ванити, дослушав Шерила до конца, тряхнула малиновой головой, словно собака, и спустилась на несколько ступенек к Канде. Тот внимательно наблюдал за каждым ее движением.
- Думаешь, она настолько… настолько безразлична к вашим жизням, глупый мечник? – хрипло рассмеялась ведьма, останавливаясь в двух шагах от скривившегося экзорциста. – Ошибаешься. Это в ее интересах, чтобы вы остались в живых, потому что если не вы, то кто будет играть роль исполнителей!?
-Исполнителей чего? – усмехнулся Лави, глядя на Ванити исподлобья.
Та уже открыла рот, чтобы ответить ему, но тут к ним спустился Тысячелетний Граф.
-Хватит трепать языком, бестолочь, - сухо обратился он к малиновой даме. – Тебя никто не назначал личным секретарем Айзека. Обо всем, чем нужно, они узнают от нас с ним, но не от тебя. А вы, дорогие гости, - Ной удостоил каждого из экзорцистов красноречивым взглядом, - ведите себя смирно и не бегите впереди паровоза. Уверяю вас, все, что вам интересно, не останется за завесой тайны. Я сам лично шепну вам пару слов, - ехидно добавил он, разворачиваясь и поспешно поднимаясь обратно к дверям зала.
Лави внимательно смотрел в спину Тысячелетнему. «Как все странно. Куда делся тот Граф, которого мы, скажем так, знали? Неужели со сменой личины меняется и характер? Тот толстяк – всего лишь маска, обманка, а это настоящий Первый Апостол?»
Аллен, идущий рядом с ним, внезапно пошатнулся и накренился вперед. Лави удивленно расширил глаза. «Он двигается по собственной воле? Не может быть, наверное он просто споткнулся, ведь единственное, что разрешает нам Шерил – это вертеть головой да говорить… Но…»
Будущий Историк старательно скосил глаза на Ноев, поднимающихся по лестнице сзади них. «Слава Богу, не заметили!..»
-Аллен, ты вообще как? – осторожно уточнил рыжий, переводя взгляд на низко склоненную седую голову Вокера.
-Все в порядке. Шагай вперед.
«Что за черт? Что у него с…», - от мыслей Лави отвлек протяжный скрип открывающихся дверей в зал. И глядя в темноту помещения, в которые они должны были с секунду на секунду зайти, будущий Историк подумал, что состояние Аллена – не самое важное на данный момент.


*******************************



Эйджил, откинувшись на спинку кресла, с отчаяньем смотрела на покалеченных экзорцистов, которые, слушаясь мысленных приказов Шерила, словно тупые марионетки, заходят в малый Западный Зал, по стечению обстоятельств ставший ее камерой пыток. Ее взгляд остановился на окровавленном лице Канды; тот тоже внимательно посмотрел на нее. И не нужно было быть ведьмой, чтобы прочитать в его глазах одно: «Я знаю, что ты ничего не скажешь. Но если я ошибаюсь, и ты смалодушничаешь, я, к чертовой матери, сам придушу тебя. Не знаю, как я это сделаю, но я найду способ». Фолкински устало опустила веки.
Она не знала, что делать.
Нет, знала.
Эйджил вновь открыла глаза, но теперь посмотрела не на мечника, как прежде, а на седовласого экзорциста в двух шагах от него, Аллена Вокера. Лица того видно не было, так низко он склонил голову, но чувствовалось, что парню совсем нехорошо.
«Черт возьми… - подумала она, судорожно вздыхая. – Все-таки я докатилась до этого. Но что ж поделать, на него вся надежда, как бы прискорбно это и не звучало».
Внезапно, словно прочитав ее мысли, Вокер приподнял голову. Из-под челки на Эйджил смотрели страшные глаза.
Все еще серебристые, но с золотистым месяцем у сузившегося зрачка.
«Прости меня, милый мальчик, которого на самом деле не существует. Так надо».
… -Для пробуждения в человеке Ною нужны силы. У Четырнадцатого они черпаются из людских воспоминаний, чаще плохих, причиняющих носителю боль. Не обязательно, что эти воспоминания должны принадлежать тому человеку, чье тело он собирается использовать, понимаешь? – Кросс, чуть склонив голову на бок, вопросительно смотрит на племянницу.
-Понимаю, - неохотно откликается та, идя рядом с бывшим экзорцистом по дорожке парка около фамильного замка, усыпанного опавшим золотом листьев. – Только неужели ты думаешь, что я стану помогать ему, Ною, просыпаться в том мальчишке?
-А почему нет? – Сильный порыв ветра чуть не срывает шляпу с рыжей головы колдуна, и он, чуть поморщившись, придерживает ее за широкие поля.
Эйджил смотрит на него, как на умалишенного.
- Он Ной, Мариан! Ной, а не кто-то там еще! Брат Тысячелетнего! Да он наверняка пользуется нами, а мы, словно самые что ни на есть доверчивые шавки, виляем хвостами и чуть ли не преданно заглядываем ему в глаза! – гневно вскликивает она, сверкая глазами.
-Ты гордая. Как мать, - невесело усмехается Кросс, останавливаясь в круге золотистого света от фонаря и глядя в темноту ночного неба, где изредка холодно сверкали микроскопические точки далеких звезд. – Она тоже не хотела понимать, что мир, увы, делится не только не на черное и белое, что враги могут становиться союзниками и наоборот. Наверное, это была ее самая большая ошибка… Ты знаешь, что тридцать пять лет назад Четырнадцатого изгнали из семьи?
-Естественно.
-А за что?
-За предательство, за что же еще?! – бурчит Эйджил, поплотнее закутываясь от пронизывающего ветра в куртку и непонимающе глядя на бывшего маршала – экзорциста.
- Ну вот, - хмыкает Кросс, неспешно закуривая. – Объясняю тебе на уровне детского сада: он не разделял взгляды своей шальной семейки, оттого и перебил их к чертовой матери при их попытке остановить его, не дать ему уйти. Перебил всех, кроме Тысячезадого. Тот, к сожалению, в то время был не многим слабее братца.
-Ну, да, Четырнадцатого он убил, - кивает Эйджил, дав себе обещание, что попытается понять колдуна, во что бы то не стало. – Это их семейные передряги, которые в принципе в ту пору были нам всем очень даже на руку. С какого перепугу мы должны помогать воссоединяться врагам?
Плечи Кросса вздрагивают от смеха:
-Ты думаешь, что он вернется к ним после всего, что произошло?
-А что, нет? Насколько мне известно, Нои при реанкорнации теряют воспоминания о своей прошлой жизни.
-Тут ты права. Точнее, была бы права, если бы не маленький нюанс: Четырнадцатый не такой, как все члены его сумасшедшей семейки. Он носитель Памяти, этот Музыкант. Он помнит все.
Наступает тишина, во время которой они вновь возобновляют свою прогулку по огромному парку, погруженному в ночную тьму, лишь кое-где освещенному неярким светом фонарей. Эйджил идет, засунув руки в карманы брюк, и напряженно всматривается в гальку под ногами. Кросс же вышагивает рядом, спокойно докуривая дорогую сигарету, и задумчиво всматривается в чуть поблескивающую во тьме поверхность показавшегося неподалеку озерца.
- И в чем же Четырнадцатый не поддерживал взгляды остальных Ноев? – мрачно спрашивает наконец Эйджил, покосившись на колдуна.
- Буквально во всем.
-А если подробнее?
- Я бы хотел, чтобы ты сама поговорила с ним об этом, когда он проснется.
-Издеваешься?
-Ни капли, милочка. Так что, на данный момент я всего лишь хочу, чтобы ты поняла лишь одно: этот мир нуждается в равновесии Двух сторон, а мы сами его рушим, причем довольно активно и с большой охотой. Это когда-то была лишь моя точка зрения, и я по-тихому пропагандировал ее в кругу наших товарищей, и я был очень удивлен, когда Четырнадцатый оказался приверженцем той же идеи.
-Слушай, ты с таким воодушевлением говоришь об этом Ное, что я начинаю подозревать тебя в создании культа в честь него! – усмехается Эйджил. – И вообще, ты в своем репертуаре: никто не знает, что ты выкинешь в следующий момент! Я не ожидала от тебя таких рассуждений.
-В этом весь и мед, - фыркает Кросс, выбрасывая бычок от сигареты куда-то в траву. – Хочешь, скажу тебе кое-что по огромному секрету? Оказывается, я не только пью, курю, играю в азартные игры и соблазняю хорошеньких женщин – иногда я все-таки работаю и думаю мозгами. Женщины и хорошее вино – это лишь увлечение, а смысл жизни – быть колдуном, примеряя на себя разные роли.
-Однако… Быть колдуном – смысл жизни…
- Именно. Скоро ты поймешь эту прелесть, уверяю тебя. На первых парах я тоже думал, что это куча дерьма и телега вселенской ответственности – и ничего более. А потом…
-Понятно. А теперь скажи мне истинную суть всего этого разговора, - Эйджил останавливается и внимательно смотрит на Кросса. – Что от меня требуется?
-Принять правильное решение в нужный момент – и все.
- Помочь Четырнадцатому ожить вновь?
- Возможно.
Эйджил сухо смеется и качает головой:
-Это похоже на измену, не находишь?
-Словно мы такие засранцы – предатели, вместо того, чтобы сражаться за мир во всем мире и за свет, - в голосе Кросса звучит нескрываемое ехидство, - мы сетуем за равновесие и помогаем еще большему засранцу - Ною?
-Да, наверное, но, черт возьми, ты умеешь заставить задуматься над вопросом: а правильно ли я все делаю? – невесело замечает Эйджил.
-Приятно слышать, - ухмыляется Кросс.
-То не было комплиментом. Всего лишь констатацией факта.
-И все равно. Ладно, куколка, не буду больше тебя задерживать, а то Замурованные уже тебя там с Кандой ждут, сопли на кулак от скуки мотают, а ты еще дальше до мечника не добралась. Непорядок!
-Я тоже так думаю, - усмехается Эйджил. – Я действительно пойду, пожалуй. Но прежде, Кросс: больше никогда не зови меня «куколкой», если не хочешь сам в нее превратиться!
-Я буду не очень смотреться размалеванный, в корсете и пышных юбках – конституция не та, - очень серьезно заверяет ее Кросс.
-А мне плевать…
…. – Что-то, кажется, она ушла от реальности, - насмешливый, громкий голос Айзека отвлек ее от воспоминаний. – Приведите-ка ее в чувство, ребята!
Эйджил предостерегающе вскинула голову, ее кулаки инстинктно сжались – она не позволит этим мразям в черных плащах, ублюдкам, сделанным из отходов Тьмы, даже дотронуться до себя. Но они направились не к ней.
…«И еще один вопросик, душа моя: а после извлечения из колдуна Силы вот эта практически наркотическая зависимость от избранного человека остается?»…
Щелчок пальцев Шерила.
Полное обездвиживание.
Фигура в черном, стоящая за Кандой скользнула к мечнику. Не успел тот даже моргнуть, как его рука оказалась в лапах урода, и тот с молниеносной скоростью крутанул ею.
Послышался глухой хруст.
Зрачки Эйджил дрогнули и сузились.
Канда, не способный даже самостоятельно двинуть пальцем руки, лишь закрыл глаза и стиснул зубы.
-Что-то ты слабо бьешь, ушлепок, - насмешливо заметила Ванити, давая фигуре в черном знак отойти от экзорциста. – Он даже не пискнул! А она лишь дрогнула!
Она малиновым вихрем пронеслась мимо Лави, во все глаза смотрящего на тихо скрипящего зубами Канду, и с шипением: «Смотри, как надо! Шерил, ну-ка, подсоби мне!» врезала мечнику под дых, а потом, без предупреждения, - по почкам. Задохнувшись, тот согнулся по полам, и ведьма снизу ударила его по лицу. Из носа экзорциста фонтаном брызнула кровь.
Алистар не выдержал и крепко зажмурился, Чаоджи, последовав его примеру, тоже закрыл глаза, не в силах наблюдать за всем этим. А Лави смотрел на то, как Ванити продолжает избивать Канду, не отрываясь. Она явно входила во вкус, а мечник даже не проронил ни единого стона. «А ведь ему страшно больно: вон как напряглись жилки на его шее. В кулаке этой сумасшедшей силы столько же, сколько во взрослом слоне – это уж наверняка!- подумал будущий Историк, чувствуя, как по его спине пробегает противный холодок. – Они знают, что ведьма, в каком бы состоянии она не находилась, не может спокойно смотреть на мучения того, кого любит, пусть даже против своей воли, и явно хотят, чтобы Эйдж раскололась про этого пресловутого Алму, пусть он будет неладен. Если мы выберемся отсюда живыми, я обязательно наведу справки об этом парне. Зачем он нужен Ноям? Я знаю лишь одно: созданный в практически одно время вместе с Кандой, он был его другом, а потом почему-то вышел из-под контроля, и его пришлось убрать в прямом смысле этого слова…»
Рык Ванити во время очередного удара заставил Лави вновь обратить внимание на происходящее в зале. Он с ужасом посмотрел на окровавленное лицо Канды, на уже не контролирующую себя малиновую даму и осторожно покосился на Эйджил. Ведьма сидела, вцепившись в подлокотники кресла руками с набухшими венами, покрытыми страшными узорами, отвернувшись в сторону. Грудь ее тяжело вздымалась, остекленевшие глаза невидящим взором смотрели в противоположную стену, синеватые, пересохшие губы девушки что-то беззвучно шептали, открываясь еле-еле, с трудом. «Что она делает?» – непонимающе нахмурился Лави.
- Ну же, тварь такая! Я хочу услышать твой крик боли!! – орала Ванити, с яростью глядя, как Канда, слушаясь немого приказа наслаждающегося разворачивающейся перед ним Шерила, тяжело поднимается на ноги, чтобы она вновь начала избивать его. – Хочу услышать ее вопль, говорящий правду!
-Не… дождешься… - выдохнул мечник, сплевывая кровь на пол. – Ни от меня… Ни от…нее.
-Ах ты, зараза! – взвизгнула Ванити и занесла над ним кулак для нового удара.
Но удара не последовало – ведьму остановил холодный приказ Айзека:
-Достаточно. Это все равно не помогает.
Ванити резко повернулась к нему и, бешено сверкая глазами, закричала:
- Поможет, если ты не будешь мешать мне! Посмотри на эту девчонку! Она страдает не хуже его!
-Я сказал: достаточно, - все так же спокойно, как и прежде повторил Айзек, но кинул взгляд на Тысячелетнего Графа, стоящего поодаль.
Тот перехватил его взгляд, кивнул, и его рука неспешно потянулась к внутреннему карману пиджака.
-Нет!
- Адам, умоляю.
Тысячелетний Граф в одно мгновение выхватил из пиджака изящный револьвер и, быстро прицелившись, выстрелил Ванити точно в лоб. Опешившая ведьма даже не успела сообразить, что происходит, как из ее головы брызнула кровь, и она мешком свалилась на пол. Экзорцисты тупо посмотрели на безжизненное тело малиновой дамы. Граф спокойно спрятал револьвер обратно.
-К сожалению, таким револьвером с обычными пулями эту дуру не убить, - заметил Айзек, вставая со своего кресла и медленно, заложив руки за спину, подходя к распластавшемуся на полу телу своей слуги,- но заткнуть на некоторое время можно… Скажите мне, господа экзорцисты, и ты, Эйджил, чего вы так упорно молчите? Неужели вы думаете, что мы не узнаем точное месторасположение этого мальчишки если не из ваших уст, то из других?
Чаоджи, около которого остановился демон и вопросительно посмотрел в глаза, прищурился и, набравшись храбрости, процедил:
- Почему мы молчим? Потому что мы не предатели. Мы не продажные шавки, которым можно пригрозить потерей жизни и сразу же получить от них всю нужную информацию. Найдите других дураков. Если сможете – никто из нас, экзорцистов, не способен на такую подлость, я уверен. Мы не ваши люди, которые для собственного благополучия мать родную продадут!
Лави с удивлением и одобрением посмотрел на решительно поджавшего губы китайца. Робкий, застенчивый, Чаоджи, казалось, не был способен на такие дерзости. А оказывается…
Айзек некоторое время мерился с экзорцистом взглядами, а потом хмыкнул:
-За храбрость хвалю – уважаю таких людей. Конечно же, ты прав, вы никогда не расскажите ничего, даже при пытке раскаленным железом, но…
-Айзек? – внезапно подал голос Тысячелетний Граф, тревожно оглядываясь по сторонам.
-Подожди, Адам…
-Нет, послушай! Что-то не так, я чувствую это! Сейчас что-то случится!
Демон мрачно посмотрел на друга.
-Тебе мерещится, Адам. Ты, видимо, плохо спал сегодня. Если бы сейчас что-то угрожало нам, я бы первым это почувствовал!
Со стороны Аллена Лави услышал тихое подобие смешка. Удивленный будущий Историк повернулся к седовласому экзорцисту, но не смог разглядеть его лица, скрытого за волосами юноши.
- Быть может, экзорцисты, вы молчите потому, что ждете какого-то чуда? – Айзек отвернулся от растерянного Графа, продолжающего нервно озираться вокруг, и вновь посмотрел на мрачных ребят. – Так хочу уверить вас, что чуда не будет. Никто не придет сюда, не поможет вам, не остановит нас… Чудес не бывает, мальчики. Есть только реальность, момент, отражающий действие в данную секунду… Нет, серьезно, кто нас остановит сейчас? Ваши друзья сейчас рвут зад, пытаясь спасти невинных овечек-людей от моих монстров и акума, а больше выполнять эту серьезную миссию…как-то некому!
- Так уж и не кому? – внезапно хрипло усмехнулся Аллен, встряхиваясь и поднося руку к лицу. Потирая лоб ладонью, юноша медленно поднял голову с неплотно закрытыми глазами.
Глаза Шерила полезли на лоб.
-Он двигается?! Двигается по своей воле?! – взвизгнул он.
- Заткнись, Желание, твой противный писк действует мне на нервы, - лениво отрезал Аллен, приоткрывая один глаз и мрачно окидывая им Ноя.
-Кажется, у нас гости… - пробормотал Лави, глядя в чистое золото глаза Вокера.
Услышав его, Четырнадцатый с непонятной интонацией усмехнулся и отнял руку ото лба, на котором проступили отметины стигмат.
Тысячелетний Граф, обездвиженный неожиданностью, растерянно смотрел на брата. Быть этого не может, но…
Айзек, бормоча витиеватые проклятья и сжимая-разжимая кулаки, отступил на шаг назад.
Экзорцисты с подозрением смотрели на невозмутимо отряхивающегося от пыли и грязи Ноя.
Эйджил тяжело вздохнула и обессиленно закрыла глаза. Она сделала все, что могла. И не дай Боже, Кросс наговорил ей всякой фигни насчет своего закадычного дружка.
-Ну, добрый вечер, господа, - тонко улыбаясь, протянул Четырнадцатый, внимательно глядя, как быстро затягиваются царапины на его правой руке. – Не откажите мне в милости стерпеть мое присутствие здесь? Видите ли, я не мог не ответить на зов, говорящий мне о жуткой несправедливости, творящейся руками моего неугомонного братца, который никогда не выносил из поучительных ситуаций ничего полезного для себя и его придурковатого товарища, поэтому начал свое существование немного раньше и не совсем полноценно.
С немой яростью Айзек повернулся к Эйджил. Та обвораживающе улыбнулась ему.
-Что ж, друзья мои, - ухмыльнулся Четырнадцатый, - начнем наш неприятный разговор.