Глава 2/4
читать дальшеДобираясь до моей комнаты, мы с Оливией быстро и совершенно внезапно перешли на «ты». В конце концов, слишком глупо «выкать» человеку, которому только что приоткрыл дверцу своей души. Однако, это мое сугубо личное мнение. Кто-то может сказать, что я Исповедница, как и моя мать, и что у меня профессия такая - выслушивать откровения людей об их страхах и страданиях. Келен Лотто знала все о каждом, кто окружал ее, но это не мешало ей держать дистанцию, а людям обращаться к ней на «вы» и «ваше мудрейшество» и бояться даже глаза поднять без разрешения... Но... Мне до моей матери далеко. Не думаю, что она ходила и спотыкалась на каждом шагу, путаясь то в складках платья, то в собственной косе(!). Я даже безразлично-холодного лица не могу сделать – сколько раз уже тренировалась перед зеркалом и, глядя на свое отражение, испытывала острое желание дать этой затравленной, из последних сил храбрящейся бедняжке копеечку. Сделаю вот такую морду кирпичом – и мои «пациенты» будут готовы. К отбытию в тот, лучший мир. От смеха.
-Ммм... Миранда? – Оливия не замедляя шага повернулась ко мне вполоборота. – Говорил ли тебе мой кузен о том, в чьей комнате ты будешь жить?
-О прежних хозяевах комнаты? – моргнула я. – Нет, не говорил... Что-то важное?
-Для тебя – да, - серьезно кивнула ученая, засовывая руки в карманы своего белоснежного халата. – Видишь ли, эта комната всего двадцать шесть лет тому назад принадлежала твоей матери.
Я споткнулась на ступеньках, ухватилась за перила, чтобы не упасть. Комната моей матери... Моей мамы. Женщины, которая меня родила. Женщины, которой я никогда не видела. Женщины, которая погибла, защищая честь Черного Ордена и которая, словно предчувствуя свою смерть, приказала увезти меня отсюда в маленький городок Германии, где меня не найдут, точнее даже не будут искать самые лучшие ищейки Тьмы, и отдать в старый приют на окраине.
-Это традиция такая, чтобы Исповедницы жили в одной комнате, - тихо сказала Оливия, останавливаясь и приваливаясь спиной к холодной, каменной стене. Ее грустный взгляд остановился на одной из дверей из орехового дерева, находящейся между двумя беломраморными колоннами. – Знаешь, после смерти твоей матери, они просто закрыли эту комнату на ключ, не вынося оттуда ни одной ее вещи. Кто-то из них был против этого, но таков был приказ начальства. Бог знает, что за черт нашептал им на ухо такую муть. Это уже не важно. Важно то, что через пять-шесть минут ты зайдешь туда.
Послушай меня, Миранда, я хочу попросить тебя кое о чем... Я знаю, что сейчас тебя одолевают разные чувства от желания поскорее оказаться в этой комнате до острой потребности развернуться и с диким визгом умчаться отсюда куда глаза глядят и ноги несут. Но я прошу тебя притупить эти эмоции. Не думай, что я это говорю с точки зрения психолога – я никогда не понимала тонкостей человеческой души - это я тебе говорю как ученый, который кое-что смыслит в разновидности такой Невинности как у тебя. Видишь ли, хоть ты и подчинила Чистую Силу себе, все равно она еще мало управляема... Точнее, нет. Она наоборот сейчас готова исполнять малейшее твое желание. Захочешь ты внезапно, всем сердцем, когда зайдешь внутрь, узнать, что тут творилось много лет тому назад, Невинность с охотой перенесет тебя в прошлое и покажет тебе все, что тебя заинтересует. И, казалось бы, что все хорошо, но тут уже взбунтуются физические способности твоего тела. Совсем недавно ты пережила сильнейшее потрясение наравне с ужасным перегрузом – свидетельством твоего полного объединения с Силой. Твое тело и твой разум все еще помнят это и в критических ситуациях просто откажутся принимать участие в чем-либо. Если ты нечаянно, в связи со своими сильными желаниями, окажешься в прошлом, то минимум – тебя парализует на Бог знает какое количество времени, максимум – ты впадешь в бессрочную кому.
Я понимаю, что все это сейчас сложно для тебя. Ты сама пока не сможешь обуздать себя и свою Невинность, поэтому я предлагаю тебе договориться с Чистой Силой. Попроси ее выключиться на некоторое время, пока ты не придешь в себя от потрясения, а потом включиться, как только ты позовешь ее. Это легко. Сила твоего типа умеет общаться со своими Носителями и по совместительству хозяевами, а также – брать в расчет их желания... Да что я рассказываю, ты и сама все это уже знаешь на собственном опыте.
Я кивнула, невидящим взглядом уставившись на носки своих сапог. Конечно, я сделаю так...
-Оливия, - внезапно даже для себя, хрипло сказала я, медленно поднимая голову и ища что-то в черных зрачках ученой, - что ты знаешь о ней? О моей матери? Расскажи мне, ведь я даже представления не имею, какая она была. Я только видела ее один-единственный раз в воспоминаниях своей Невинности – и все. Расскажи мне, - в моем голосе появились какие-то приказные нотки, раньше незнакомые мне.
Молодая женщина долго мерилась со мною взглядами, она даже уже открыла рот, чтобы сказать что-то – как вдруг с силой мотнула головой и провела рукой по чуть побледневшему лицу. Я чуть ли не физически почувствовала, как между нами нарушилась какая-то хрупкая связь, установившаяся на несколько секунд – и сама испугалась тому, что только что натворила. Черт возьми, я практически заставила Оливию говорить все, что меня интересует, всего лишь посмотрев на нее! Вот это да! Может, это когда-то покажется мне полезной вещью, но пока это пугает меня до противной дрожи в коленках.
-Ну, и сильна ты, душа моя! – нервно рассмеялась ученая, еще разок тряхнув головой. Ее белокурые кудряшки с едва слышным звуком, похожим на мягкий шелест, мазнули щеки кузены Николоса. – В эту секунду я была готова выдать тебе все, что ты меня попросишь! Вся в мамочку, нечего сказать!
-Прости, Оливия... – залепетала я, прижимая руки к груди; меня как-то опасно пошатывало, захотелось спать. – Я не хотела!..
-Да понимаю, что не хотела, - криво улыбнулась ученая, приглаживая волосы. – Пока ты не научилась контролировать свои поступки, это не совсем от тебя зависит. Уф... Пока вот что мне скажи: ощущаешь какое-то недомогание?
-Есть немного, - растерянно подтвердила я, смаргивая пелену сна.
-Вот это и есть реакция твоего организма на передозу так называемой магии, - поучительно объявила Оливия, извлекая между тем из глубокого кармана халата небольшую тетрадку в твердой обложке и пожелтевший от времени конверт.
-Что это? – сразу же отреагировала я.
-Это тебе. На сегодняшнюю ночь этой информации о твоей матери будет достаточно. Это, - она протянула мне тетрадь, - дневник твоей матери. Мой брат нашел его совершенно случайно и спрятал, чтобы никакие церковные собаки не читали чужие тайны, словно захватывающий любовный роман. А это – письмо тебе.
-Мне?- еле ворочая языком, пролепетала я, дрожащими руками принимая вещи своей матери.
Они были теплыми. Знаете, я понимаю, что только что они побывали в отнюдь не ледяных руках Оливии, но почему-то мне казалось, что это тепло пробудилось только сейчас. Тепло рук моей матери.
Я брежу. Я схожу с ума.
-Да-да, письмо именно для тебя. Келен просила моего брата отдать его тебе, когда ты вернешься домой. Ты вернулась. Так что вот, - кивнула ученая, с грустью наблюдая, как я нежно провожу пальцами по обложке тетради. – Будь уверена, мы с кузеном ничего не читали...
-Даже если бы читали, то все равно это было бы для вас не так важно, как для меня, – пробормотала я себе под нос.
-Прости, что ты сказала? – не расслышала Оливия.
-Да так, ничего важного, - мотнула я головой. Не хочу повторять ни слова.
-Ясно, - ученая вновь порылась в кармане своего халата и вынула оттуда небольшой ключ.- Возьми. Это ключ от комнаты. Я оставлю тебя здесь, хорошо?
-Да, конечно, - флегматично отозвалась я, хватая ключ из ее рук. – Тогда до завтра.
-Да, до восьми утра, как и договорились, - она махнула мне рукой и начала быстро спускаться по лестнице вниз, не оглядываясь ни разу.
А мне этого и надо было. Я уже быстро шла к заветной комнате. Почему-то не хотелось медлить, как это любят делать многие люди перед чем-то важным. Я слишком волнуюсь, чтобы тянуть это сомнительное удовольствие. На сердце у меня образовался какой-то камень с острыми концами, который, словно живой, двигался из стороны в сторону и мешал мне нормально дышать, заставляя задыхаться.
Келен Лотто. Что я знаю о своей матери? Я замерла около самых дверей, вставив в замочную скважину ключ, и посмотрела на тетрадь с конвертом, которую я с силой прижимала к груди. Хладнокровная Исповедница, которая без колебаний выносит свое решение – убить или помиловать, выслушать или прогнуть прочь. А на самом деле? Какая она была на самом деле?..
Боже... Я истерично захихикала, прислонившись лбом к прохладному дереву двери. Эта женщина не вызывала у меня ничего, кроме благоговейного трепета, словно была не матерью мне, а божеством. Правильно ли это, или я окончательно спятила?
Я постаралась взять себя в руки, сделала пару глубоких, равномерных вдохов и отстранилась от двери, покрепче сжала ключ в пальцах. Позвала свою Невинность. Она не ответила мне как раньше, но я почувствовала, что она внимательно слушает меня. Путаясь в словах и мыслях, я изложила ей свою просьбу и прислушалась к себе. Это ощущение напряженности медленно спало с меня, но больше ничего не изменилось. Нервно пожав плечами и решив, что нужно надеяться на то, что моя Чистая Сила не откажет мне и сделает рекламную паузу, я повернула ключ в замочной скважине. Раз. Нежный щелчок. Два. Опять щелчок. Легкий толчок рукой – и дверь с протяжным скрипом отворилась. Петли давным-давно уже не смазывали...
Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди. Задержав дыхание, я робко заглянула в образовавшуюся щелочку.
Пока мы с Оливией бродили с целью экскурсии по всем достопримечательным местам этого волшебного замка, солнце ушло под воду, а пока добрались до жилого здания и поднялись на третий этаж – небо и вовсе потемнело, а горизонт ярко горел огненной полоской. Океан зашумел, встревоженным уже более холодным и сильным ночным ветром. По открытым помещениям управления потянул сквозняк, а на стенах зажглись все канделябры, освещая длинные коридоры с высокими, сводчатыми потолками, поддерживаемыми белокаменными колонами, мягким, по-домашнему уютным, золотистым светом. Комната, в которую я робко просовывала нос, утопала в густых сумерках. Ее очертания казались размытыми, а простыни, накинутые на мебель и другие вещи казались нереально белыми – они словно мерцали в вечерней тьме.
Я громко сглотнула, отворила дверь так, чтобы в комнату пролился свет из коридора, и решительно вошла внутрь. Сама ведь не хотела медлить, а стою на пороге, как дурра, и чего-то жду. Огляделась. Комната немаленькая, даже, можно сказать, большая. Надо найти что-нибудь вроде свечи, зажечь ее да осмотреть все получше. Под ногами клубилась и поднималась вверх пыль. Я несколько раз чихнула, потерла чешущийся нос и подошла к чему-то, имеющему очертания невысокого комода. Осторожно потянула простыню на себя. О, действительно комод из какого-то светло-золотистого дерева – не знаю, из чего, одним словом. Его украшала тонкая резьба, выполненная рукой опытного мастера. Я, стараясь лишний раз не дышать на «экспонат», нерешительно провела указательным пальцем по узору на одном из его ящиков с изящной позолоченной ручкой, похожей на стебли вьюнка. Обалдеть, как красиво... Так, свеча. Я аккуратно выдвинула верхний ящик – там оказались книги, море книг. Опять забыв о том, что искала, я, затаив дыхание, взяла одну из них. Открыла. Некоторые строчки аккуратно подчеркнуты, кое-где около абзацев стоят минусы, а кое-где – плюсы. Это означает, что с чем-то мама была не согласна, а какое-то мнение разделяла. Я почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Черт, я так не хочу реветь. Пролистав книгу еще чуть-чуть, я положила ее на место и задвинула ящик. С этим разберемся позднее. В следующем ящике оказались какие-то запечатанные свитки – это я тоже пока пропустила. А вот в третьем я наконец-таки нашла то, что искала: подсвечник, свечи и спички. Соорудила «машину по освещению помещения» (так говорит Комуи) и зажгла ее. Все предметы начали отбрасывать длинные, зловещие тени на стены, и я поспешно принялась сдирать с них простыни. Стол, впритык придвинутый к стене, стул, кресло, полка с книгами, шкаф, туалетный столик с зеркалом (посмотрела на свое отражение, ужаснулась и побежала дальше)... Так, с окна снимать нечего... О, у меня есть свой балкон!.. Кровать. И опять стул. Богато, нечего сказать.
В комнате было очень душно и пахло пылью. Я поспешила открыть дверь на балкон и подставить пылающее лицо навстречу разгулявшемуся ночному ветру. Господи, слава тебе, полдела сделано...
*********************
Зайдя обратно в комнату, я вдруг поняла, что дела плохи. Видимо, Невинность не вняла моей просьбе. Комната слегка теряла свои очертания, и по ней метались размывчатые силуэты. Ужас парализовал меня. Что мне делать? «Я же просила, просила тебя! – вскрикнула я мысленно, обращаясь к Чистой Силе. – Просила остановиться на некоторое время!»
Старинные настенные часы гудели, их стрелки вращались в циферблате с сумасшедшей скоростью, вокруг меня сновали призраки прошлого. Глухо застонав, я выбежала в середину комнаты - там вроде бы никого не было – и, не в силах побороть себя, продолжила наблюдать за происходящим.
Вдруг я увидела, что на кровати, теперь уже разобранной, кто-то лежит. Это женщина с длинными темно-каштановыми волосами, как у меня. Вокруг нее мечутся люди-тени. Внезапно женщина повернула голову прямо ко мне, галлюцинация стала четче – и я узнала в ней свою мать. Свою умирающую мать. Ее глаза, некогда глубокого синего цвета, потускнели и погасли, впали в глазницы, скулы резко выпирали, губы, искусанные и уже синеватые, шептали что-то в предсмертном бреду...
Я не выдержала. У меня просто сдали нервы. Из глаз моих брызнули слезы, я взвыла, обхватив голову руками, зажмурилась и упала на колени, во взметнувшуюся к потолку пыль. За что мне это, Господи?! Почему Невинность не послушала меня?! Не хочу это видеть, не хочу! В чем я провинилась, Господи!
Знала ли Оливия, что моя мать умирала в этой комнате? Знала, что лежала на этой кровати и умирала?! Знала все это, когда отправляла меня сюда?!
«Прости меня, дочь... Я не буду с тобой рядом...» - эти едва различимые слова, похожие на легкое дуновение морского бриза, громом раздались в моем сознании. Разом перестав реветь, я широко распахнула глаза и резко вскинула голову.
Моя мать лежала на кровати, откинувшись на подушки, ее лицо было повернуто ко не мне, а к стене. Доктор, нагнувшийся над ней, потрогал пульс на ее шее и, покачав головой, снял с головы эту нелепую панамку.
Это... Это были предсмертные слова моей матери?!
Я все еще сидела на полу, обхватив голову руками и невидящим взором уставившись в уже опустевшую кровать, когда дверь со всего размаху ударилась о стену и в комнату внеслись Оливия, Николос, еще какие-то люди в докторских халатах во главе с Джеймсом. Что тут делал последний, мне думать не хотелось, я просто рванулась к нему, как утопающий к спасительному кругу, уткнулась ему в грудь лицом и заревела с новой силой. Ну, вот какая из меня Исповедница, если я устраиваю истерику по любому поводу?!
Что-то кто-то быстро говорил, кто-то что-то кричал, Джеймс, крепко обнимая меня за плечи, рычал нечто угрожающее Рувалье – его самого я не видела, но его голос не могла спутать ни с чьим другим. Потом я поняла, что блондин подхватил меня на руки и несет на кровать. Истерика – страшная вещь, сейчас я это особенно понимаю: я мертвой хваткой вцепилась в плечи экзорциста и завизжала:
-Нет, только не туда! Прошу тебя, умоляю! Там умирала моя мать! Не хочу!
После моего крика наступила тишина, в которой громом откликнулось какое-то совсем уж змеиное шипение Джеймса:
-Что это значит, господа?
-Успокойся, - в спокойном на первые ассоциации голосе Оливии звенела тревога и испуг. – Держи себя в руках. Мы ничего такого не знали! В ту пору Николос не был Смотрителем, поэтому мы не в курсе.
Слезы все еще душили меня, но истерика уже позорно отступала. Я чувствовала себя намного увереннее, когда рядом был Джеймс. Странно, конечно, но на данный момент очень кстати. Тихонько всхлипывая, я подняла голову от плеча блондина и начала размазывать утихающие слезы по щекам и пробовать утихомирить свое трепыхающееся, как у трусливого зайца, сердце.
Тем временем Джеймс, который был напряжен как струна, попытался хоть немного расслабиться. Главное, чтобы не уронил. Я неуверенно и стыдливо подняла глаза на блондина и увидела, что он стоит, прикрыв веки, и старательно делает дыхательную гимнастику. Обычно ее делают слишком вспыльчивые и нервные люди – но он всегда спокоен, как слон, ему зачем? Неужели это моих рук дело? Я заставила его нервничать? Но подождите, а это что?!
Около нижних, верхних век и в уголке глаз у Джеймса исчезали странные узоры красного цвета. Бледная кожа словно всасывала их в себя. Что это?.. Хм, возможно, я ошибаюсь, но где-то я уже нечто похожее видела. Я нахмурилась, пытаясь вспомнить, а потом удивленно захлопала мокрыми ресницами. Ну, конечно, точно такие же узоры у глаз я видела у Дженифер! Но нет, наверное, я ошиблась, потому что Джен все-таки ведьма, а Джеймс – экзорцист.
Однако, как бы я себя не уговаривала, в моей голове зашевелились какие-то мысли. Мое сознание отдельно от меня словно пыталось сложить все паззлы одной большой мозаики вместе. И...
-Миранда? Как ты? – услышала я мягкий голос Джеймса сквозь пелену задумчивости.
Вздрогнув от неожиданности, я вновь подняла на него глаза. Лицо его опять было нормальным, а узоры исчезли будто их и не было вовсе.
-Мне уже лучше, - тихо сказала я, - так что можешь поставить меня на пол.
Удивленный блондин слегка пожал плечами и осторожно опустил меня на ковер. Сгорая от стыда за свое безобразное, недостойное поведение, я робко огляделась. Все смотрели на меня с тревогой и священным ужасом. Прелестно, просто прелестно!.. И так, наверное, обо мне думали, как о последней истеричке – и нате вам, новая порция ненужных соплей!
Кроме Джеймса, Оливии, Николоса, Рувалье и еще пары ученых в комнате находились перепуганная Линали, Комуи и мрачный Историк. Час от часу не легче.
-Прошу меня извинить за этот инцидент, - стараясь говорить как можно увереннее и серьезней... пролепетала я. – Я просто не смогла справиться...
-Почему ты не попросила Невинность выключиться? – устало поинтересовалась Оливия, падая на стул и потирая виски кончиками пальцев.
-Неправда, я просила! – возразила я. – И поначалу она согласилась, я уверена в этом! А потом... Потом случилось это! Я не знаю, как это объяснить!
-Успокойся, - Джеймс нерешительно положил руку мне на плечо в знак утешения. – Ведь уже все в прошлом, а то, что с тобой случилось... Думаю, ты найдешь ответ у Бриджет.
-А кто это? – живо заинтересовалась я
-Ну, не у одного же Главного управления должна быть Хранительница Невинности, в конце конов, - улыбнулся блондин.
Тут нас привлек шепот, исходящий от скучковавшихся в сторонке ученых. Оливия, непонимающе хмурясь, стояла около солидного мужчины с густыми усами пшеничного цвета. Тот что-то говорил ей, активно жестикулируя и жуя в уголке рта тлеющую сигару, - кажется, он так торопился сюда, что даже забыл о ней. Мне опять стало стыдно.
-Господа, послушайте, что говорит сэр Макс, - растерянно пробормотала Оливия, поворачиваясь к нам. – Что-то я совсем ничего не понимаю...
Ученый быстро откашлялся и удивительно глубоким голосом заговорил:
-Госпожа Миранда, только что вы сказали, что видели отрывок из прошлого, в котором ваша мать умирала в этой комнате, так? Это и вызвало у меня искреннее недоумение. Видите ли, я работаю здесь уже вот уже как тридцать лет, поэтому знаю, что происходило в Управлении двадцать шесть лет тому назад. Ваша мать умерла вне этого здания: она получила смертельную рану в небольшом городке под Францией и скончалась через час после этого в ужасных мучениях. А после того, как ее тело привезли сюда, то мы сразу же кремировали его. Эта комната никогда не видела вашу мать умирающей, если вы понимаете, о чем я говорю. Ваше колдовство базируется на воспоминаниях существа или какого-то предмета. В нашем же случае такого воспоминания эта комната не имеет.
Наступила гробовая тишина. Внезапно я почувствовала себя настолько смертельно усталой, что с тяжелым вздохом уселась на пресловутую кровать и флегматично спросила:
-И тогда как вы это назовете? Моей собственной галлюцинацией на нервной почве?
-Ни в коем случае, - на полном серьезе ответствовал сэр Макс. – Что-то подсказывает мне, что не все тут чисто. Понятия не имею, как это произошло, но кто-то воспользовался тем, что в данный момент с выключенной по вашему же желанию Невинностью вы абсолютно беззащитны, и атаковал вас.
-Но почему вы не берете в расчет то, что Чистая Сила не пожелала слушать меня? – удивилась я.
-Такого просто быть не может, - хором отозвались сэр Макс и Николос.
-Почему? – озадачилась я.
-Вы ее Носительница и по совместительству полноценная хозяйка. Она подчиняется вам и готова выполнить любой ваш каприз, - пожал плечами Николос. – Возможность ее неповиновения с недавних пор исключается, поверьте мне.
-Тогда чего вы тут все расселись и успокоились? – возмущенно подал голос Рувалье, доселе мирно молчавший в сторонке.
Все изумленно повернулись к нему. Инспектор походил на старого, потрепанного, нахохлившегося воробья, причем очень сердитого. Он смерил каждого из нас уничтожающим, полным тонкого презрения взглядом и прорычал:
-Если тут замешана некая темная тварь, какого черта вы спокойно стоите и разводите бесполезные дискуссии? Если вы не ошибаетесь, уважаемый сэр Макс, то тот, кто это сотворил, еще шляется по замку, выжидая удобного случая для следующего нападения. Вы должны обезоружить его!
-Для начала мы еще должны узнать, что это за тварь, - грубовато прервал его Джеймс, сложив руки на груди. – Для этого кому-то нужно пойти к Бриджет и рассказать ей обо всем случившемся в тончайших подробностях. Уж она-то даст нам верный ответ. А пока мы не будем пороть горячку, инспектор, и разводить панику, договорились?
Рувалье покраснел, посинел, позеленел и в конце остановился на благородной бледности, но, как ни странно, промолчал. У меня сразу же создалось впечатление, что инспектор не на шутку боится Джеймса, как в прочем-то и все остальные. Я незаметно покосилась на сердитого блондина. Кто же ты такой, Джеймс? Я не знаю. Лишь уверена, что не тот, кем хочешь казаться.
-К Бриджет пойду я, - Оливия решительно встала со стула, отряхнула свой халат и направилась к распахнутой настежь двери. – А вы пока что решайте, что делать. Только не оставляйте Миранду здесь. Это, на мой взгляд опасно, - и ушла.
Черт, я даже не успела еще раз попросить у нее прощения...
Я еще раз тяжело вздохнула и обвела комнату грустным взглядом. И внезапно разозлилась. Вот узнаю, кто посмел «пошутить» надо мной и этой несчастной комнатой моей матери – надеру задницу так, что сидеть этому шутнику будет не на чем вовсе. Если вообще будет, кому сидеть, собственно.
Ко мне подошла Линали и присела рядом на корточки.
-Миранда, ведь сейчас с вами все в порядке? – с мягкой улыбкой спросила китаянка; в ее больших глазах до сих пор читался испуг и ужас. – Честно говоря, мы так испугались, когда Джеймс, выйдя из портала Ковчега, сразу же отреагировал и объявил, что с вами беда... У меня еще и сейчас сердце, словно бешенное, бьется! – экзорцистка нервно рассмеялась.
-Со мной все в порядке, - заверила девушку я. – Но подожди... Джеймс понял, что со мной беда?
-Ну да, - утвердительно кивнула Линали, слегка пожимая плечами. – Как вошел в коридор Управления, так словно с ума сошел. Сначала просто стоял, опустив голову. Словно прислушиваясь к себе, а потом бросился сюда... Мы уже на бегу узнали, в чем дело, - призналась китаянка. – В эту минуту он казался мне таким странным... Да и сейчас кажется...
-Да уж, - я с трудом выдавила из себя улыбку, наверное, больше смахивающую на предсмертную судорогу.
Что за день такой?
Я решила побыстрей сменить тему.
-Линали, а вы все что тут делаете?
-Ах, это... Знаешь, Николос прислал нам приглашение в гости. Точнее... «В гости» - это я так называю наш приезд сюда. Мистер Армстронг, братик и Бак решили, что сейчас нам всем лучше находится в непосредственной близости друг от друга, чтобы мы могли принимать одно и то же решение по поводу сражений и прочего. Да и Старейшины сказали, что если Айзек разрешил Тикки Мику похитить Эйджил, то значит, он настроен на весьма решительные действия. А ведь недаром существует поговорка: «Разделяй и властвуй», не так ли?.. Поэтому здесь пробудем, пока не закончится история с Эйдж.
-А ты думаешь, что это все так быстро закончится? – с легкой снисходительностью улыбнулась я.
Китаянка пожала плечами и неуверенно заметила:
-Я считаю, что у нас есть весьма неплохие возможности для этого...
Грустно усмехнувшись, я вздохнула и на секунду прикрыла глаза. Хотелось спать.
Я знала, что Линали так скажет. Никогда раньше не думала об этом, но у нее, у этой безнадежной оптимистки, есть весьма интересное свойство – безграничная вера в прекрасное будущее. Неужели она не понимает, что все более чем серьезно? Или понимает, но прячет это понимание куда-то глубоко, чтобы оно не заставляло разрываться ее между своими убеждениями и правдой? Ведь она сама сказала абсолютно правильно: Айзек переходит в открытое наступление. Если немного раньше он лишь великодушно подсовывал нам своих слуг, то теперь нагло бросил вызов не только экзорцистам, но и самим колдунам, не помешав Тикки Мику осуществить свой план по «захвату» Эйджил Фолкински, которая, между прочим, являлась Главной. На мой взгляд, это увеселительное мероприятие затянется надолго и закончится кровавым закатом.
На плечо мне опустилась теплая ладонь и я, в который раз за полчаса вздрогнув, подняла голову вверх. Кажется, я немного увлеклась размышлениями с закрытыми глазами. Передо мной стоял Джеймс, а Линали куда-то уже тихонько ушла.
-Пойдем отсюда, - сказал блондин, чуть сжимая мое плечо. – Сейчас сюда завалится вся наша «администрация», и лишних здесь не должно быть.
-А куда? – растерянно уточнила я, вставая на ноги.
-Не знаю, куда хочешь, - пожал плечами Джеймс. – Во всяком случае, куда-нибудь подальше отсюда.
-Если честно, я очень устала и не отказалась бы поспать, - честно призналась я, выходя за ним в коридор. Холодный ночной ветер окутал меня со всех сторон, словно шаль, и я, поежившись, потерла руки. – И выпить чего-нибудь горячего.
-Не проблема, - улыбнулся Джеймс, накидывая мне на плечи свою куртку. – Если хочешь, можешь поспать в моей комнате – я все равно этой ночью вряд ли буду спать. Думаю, не пройдет и часа, как нас отправят штурмовать все темные уголки управления.
Я попробовала было возразить насчет куртки, заикнувшись, что ему, наверное, тоже не жарко, но меня наградили выразительным взглядом темно-серых глаз, и я направила разговор в другое русло – все равно зачем-то рот открыла:
-А как же я? Вы будете работать, а я спать?
-В твоем состоянии только это делать и нужно, - фыркнул Джеймс, быстро поднимаясь по лестнице на четвертый, последний этаж. – Я пока с тобой побуду, принесу тебе кофе, а потом и пойду.
-Ну, хорошо, хорошо, - устало согласилась я, понимая, что иного выхода у меня уже, собственно, нет, и незаметно зевнула в кулак.
В жилом помещении замка стояла удивительная тишина, нарушаемая в данный момент лишь звуками десятка голосов с третьего этажа, а точнее – из моей многострадальной комнаты. Это было довольно непривычно для меня – я уже привыкла к постоянному шуму. То из зала для тренировок доносятся душераздирающие вопли, начинающиеся с «Опять этот придурок хвостатый всех поперебил!» и заканчивающиеся «Ты кого придурком назвал, протухший стручок?!» (дальше шло «Успокойтесь, ребята!», а потом – сплошная нецензура), то из столовой раздатся пение Джерри, то из научного отдела – победный клич или восторженный ржач.
-Кстати, Джеймс, а где все остальные? Я имею в виду Аллена, Канду, Лави...
Блондин слегка нахмурился и неохотно ответил:
-Они, скажем так, жуть как заняты. Аллен подбросил нас досюда с помощью Ковчега, а сам с другими ребятами отправился в Польшу. Там акума, скотины, веселятся так, что мочи нет. Уже погиб целый отряд искателей, а еще - около четырех дюжин мирных жителей. Надеюсь, ребята уже там и показывает этим тварям почем фут лихом.
-Затишье закончилось, - задумчиво сделала вывод я.
-А оно и не начиналось. Это была всего лишь иллюзия спокойствия, Миранда. Заметь, не нападали всего лишь ваши акума, а вот остальная нечисть прямо из кожи вон лезла, чтобы нам насолить. Создается впечатление, что Тысячелетний и Айзек в карты играли на то, кто будет первым своих ребят публике показывать. И Айзек выиграл, соответственно. А сейчас сжалился над товарищем и великодушно разрешил ему поразвлекаться. Как-то так, - хмыкнул Джеймс, открывая ключом дверь, ведущую в его комнату. – Заходи.
Комната блондина оказалась довольно просторной и светлой, но имела нежилой вид. Ощущалось, что ее хозяин бывает здесь крайне редко, а если и бывает, то только ночью с ответственной миссией – хоть раз нормально поспать на кровати, под теплым одеялом. Небольшой стол был абсолютно пуст, деревянный стул, прилагающийся к нему, задвинут под столешницу, на окне не висело занавесок... Большая кровать, стоявшая у стены, была слишком аккуратно застелена, чтобы считать, что ею пользуются каждый день.
Проследив направление моего взгляда, Джеймс слегка смущенно ухмыльнулся и заявил, включая в комнате свет:
-Вообще-то у всех кровати одноместные, но я на них просто не вмещаюсь. Люблю если спать, то спать с размахом. Иногда просыпаюсь поперек кровати, с отдыхающим на подушке задом...
-Скажи, на какой, - соизволила пошутить я, вручая владельцу теплую куртку, - я на нее головой ложиться не буду.
-А вот сама догадайся, - фыркнул Джеймс. – Пока я гоняю за кофе – думай. Когда приду, скажешь до чего додумалась. Может, ты окажешься права... Я и сам не помню, которая из них!.. – и с этими словами блондин ненадолго удалился из комнаты.
Я пробубнила себе под нос нечто о нахалах и рухнула спиной на кровать. Все тело сладко заныло от такой благодати. Глаза слипались от переизбытка сна в них, но я твердо решила накачаться кофе перед тем, как отправлюсь в страну Морфея. Некоторые покрутят пальцем у виска с многообещающим объявлением, что я дура. Однако спешу всех заверить, что мне, как и моему организму, абсолютно все равно на чудодейственные особенности этого живительного напитка. Даже если я выдую литр этой ароматной жидкости (говорю чисто образно) глубокой ночью, то все равно завалюсь в кровать и продрыхну там до самого утра безо всякого зазрения совести, если же утром, чтобы казаться бодрее, - все равно буду ходить по управлению, словно тень. Так что кофе я расцениваю просто как вкусный напиток, поднимающий хотя бы настроение.
Закончив свои рассуждения на столь оптимистичной ноте, я обнаружила, что все еще сжимаю в руках дневник своей матери. А вот письмо исчезло... Ну, правильно, я ведь клала их на кровать около себя еще в своей комнате, а когда уходила, то просто схватила первое попавшееся под руку.
Я внимательно посмотрела на коричневую обложку тетради, словно прикидывая, читать мне ее или нет, а потом открыла дневник на одной из последних страниц. Привычка у меня такая, ужасная и противная – перед началом смотреть в конец. Не могу никак справиться с ней. А сейчас даже и не хочу.
Почерк у моей матери был красивый, с завитушками, очень убористый. Чтобы лучше читалось, я перевернулась на живот и потерла глаза.
«25 января.
Я совершенно не понимаю, о чем думают эти слабоумные посланники церкви. На мой взгляд, это стопроцентное кощунство - ставить эксперименты над мертвыми людьми. Как это прикажите понимать? Видите ли они доказали, что после смерти человек теряет все свои пороки и плохие черты, из-за которых Чистая Сила не принимает их в качестве хозяева при жизни. Да это и доказывать было не надо, идиоты! Но зачем нам мертвые экзорцисты? Чем мы будем отличаться от Айзека и Графа, если будем иметь в запасе зомби, снабженных вместо темной материи Чистой Силой?!
Естественно, их эксперимент с «первыми экзорцистами» не был обречен на успех, потому что вместе со своими пороками человек, умирая, теряет все, из-за чего Невинность его выбирает. Но цероковослужители, кажется, совсем не огорчились этому факту и уже придумали план насчет «вторых экзорцистов». Его они осуществят в будущем, когда нам будет предоставлено больше возможностей в науке. Теперь они будут ставить эксперименты над живыми людьми, пытаясь улучшить их физические способности, поднять их болевой порог и прочее. Это издевательство, особенно если учесть, что было выдвинуто предложение делать эксперименты над подростками, потому что «взрослые люди могут не выдержать такой нагрузки на их уже изжившее тело»! Господи, если я буду жива к этому времени, я этого ни за что не позволю! Даю священное слово Исповедницы!»
***********************
Дико завизжав, прямо перед моим лицом взорвался еще один акума четвертого уровня. Я с нескрываемым отвращением вытер его липкую, смердящую кровь с глаз и отряхнул мечи. Есть время для короткой передышки, пока эти твари активно атакуют мелкого и остальных, позабыв обо мне. Наверное, они наивно решили, что пятеро их товарищей высшего уровня точно прикончат меня.
Слева груди, там, где находилась пресловутая татуировка, болезненно кольнуло – и раны мои, начиная от самых пустяковых и заканчивая теми, над которыми можно было бы задуматься, начали быстро исчезать.
Умирать я пока не собираюсь, обойдетесь, чертовы твари. Во всяком случае, на повестке ближайшего будущего у меня стоит весьма интригующее мероприятие по зверскому уничтожению Ноев. Точнее одного, весьма конкретного ублюдка. Не знаю, как его ничтожные останки будут выглядеть в деталях, но догадываюсь, что не очень аппетитно даже для стервятников.
Ухмыльнувшись своим мыслям, я спрыгнул с крыши и еще в полете разрубил акума второго уровня пополам. Брызги его крови фонтаном обрушились на размахивающего неподалеку молотом Лави. Пользуясь моментом, пока число его противников было равно круглому нулю, младший Историк одарил меня укоризненным взглядом.
-Юу, тебе так необходимо пачкать меня? Неужели я еще настолько чистый, что не сливаюсь с этим кровавым месивом на земле? – возмутился рыжий.
Однако я уже не слышал его слов, оказавшись в десяти метрах от Лави, обезглавливая очередного акума.